ы наверно подумали – художник Боттичелли опять чудит в своей Флоренции?

 

Нет! Это наша звезда, пролетевшая сквозь время, не менее достойно чем его картины.

 

 

Недавно в студии был снят новый портрет модели журнала «Андрей» Ксюхи Алёхиной.

С момента её появления на нашей обложке в 1997 году, в редакцию продолжают приходить письма от читателей, которые признаются, что все эти годы Ксюха не выходит из их памяти.

В своей книге «Секс-революция в России от первого лица» главный редактор подробно пишет об этой модели.

Здесь и сейчас премьерный показ главы, в которой рассказано о её участии в истории первого русского журнала для мужчин. И о её приключениях в стреляющие и танцующие годы перемен.

 

 

КОД ПОБЕДИТЕЛЕЙ

Скорый поезд, как бритва резал большую и еще красную страну.

Такие поезда в те далекие девяностые мчали в столицу из всех концов великой державы…

СССР был вчера, а завтра Россию ждал незнакомый мир Капитала.

 

В этом поезде с востока на запад Евразию пересекала юная авантюристка, вчерашняя школьница из затерянного где-то рядом с Сахалином городка Ванино, дочь мужественного военкома и правильной мамы, от которых она бежала в Москву на встречу опасным и чарующим приключениям.

 Теперь неведомой землей для шальной девчонки была Москва – там пылали отсветы золота, цвела Любовь, трубила в медные трубы Слава

Мужчины в поезде заглядывались на девушку – она и правда была не на шутку одарена природой – тут и толстая с два кулака коса до пят и фигура на зависть, и рост, и стройность, и синие глаза…

 

– Эй, Ксюха! – хотелось по-гоголевски крикнуть ей в след – Кто тебя выдумал? Знать, у бойкого народа ты могла родиться, в той земле, что разметнулась на полсвета! Летишь к своей мечте вихрем, только дрожат рельсы!.. Мелькнула мимо старинного полустанка и вон уже не видно вдали, пронеслась как сон…

 

Ксюша в этом мчащемся поезде отматывала историю назад, поворачивала вспять полноводную реку своей судьбы, проделывая в обратном направлении путь своих бесстрашных предков ставших дальневосточниками – казаков, стрельцов, первооткрывателей, охотников, каторжан, ступивших когда-то за Амур в неведомые земли.

 

Теперь неведомой землей для шальной девчонки была Москва – там пылали отсветы золота, цвела Любовь, трубила в медные трубы Слава.

 

Туда ехали со всех концов красивые советские девушки, наделенные мощным генетическим кодом победителей Великих Войн, укротителей Природы и Космоса. Каждая из них, была рассчитана на подвиг во имя Родины, каждая обладала пламенным мотором сердца, хорошей женской улыбкой из советского фильма… Каждая могла пройти сквозь бездорожье, ледяные пустыни, медсанбаты, громоздить великие стройки, сокрушать врагов, запускать межпланетные корабли, закрывать грудью детей и любимых…

 

Но жребий крутанул так, что весь этот позитив, вся эта сила досталась обалдевшему от нахлынувшей удачи Капитализму, где мерилом успеха шелестели доллары…

 

Ксюша, одна из немногих могла определять точное количество долларовых купюр по толщине денежной «котлеты». Она хорошо знала зелёные по их специфическому типографскому запаху и догадывалась, что американские деньги где-то рядом, даже если они были спрятаны.… Наверно она научилась этому во время работы в Казино. В честь этих её способностей, мы сделали в линейке наших шуточных купюр для  презентаций журнала – одну зелёную, посвящённую ей!

 

Через десятилетия измельчавшие в инстаграме девчушки спрашивают и спрашивают у старших, как могли эти героини девяностых, не теряя гордости, зарабатывать десятки тысяч зеленых в день на подиумах и сценах.

Как могли они без страха смотреть в безжалостные глаза лихих людей, как укрощали опасное время – непринужденно и независимо шагая сквозь лютые московские ночи. Рассказать об этом могут только те, кто выжил, те кому повезло…

 

 

ПЕРВЫЕ ШАГИ

Ксюша с детства была везучей, а еще честной и смелой.

 Она по своей природе могла легко входить в коллектив, располагать к себе людей… Она интуитивно ориентировалась в народной юриспруденции – подкожном чувстве справедливости, на котором в глубинной России всегда держались понятия отношений. Ей не надо было объяснять, что значит “отвечать за слово” или “разрулить ситуацию”. Во времена сибирского похода атамана Ермака это ввело бы её в костяк отряда, на заре СССР могло бы сделать бригадиром, на строительстве БАМа начальником участка…

 

Это очень помогло ей и в Москве девяностых, где под яркими псевдонимами Ксюша стала одной из звезд подиумов, ночных клубов, телевизионных шоу… Стала легендарной девушкой с обложки первого русского глянцевого журнала.

 

Ксюша с детства была артистична и казалась созданной для сцены и съёмочных площадок.

 За одну из таких фотографий – яркую и заметную меня завистливо уволили с первой работы… Но я не расстроилась и снова пошла на конкурсы! Участвовала в модных показах, была актрисой шоу-программ, снималась в рекламе

Когда ей было семь месяцев от роду, она сделала первые в своей жизни шаги в сторону вспышки фотоаппарата, улыбаясь и протягивая к объективу ручки.

 

“Это факт – рассказывает Ксюша – Меня фотографировали со вспышкой и я пошла, буквально побежала на этот заманчивый свет… Пройдя всю длинную комнату, вспомнила, что ещё не умею ходить и удивленно села на попу… Это было чудо и предзнаменование, ведь самостоятельно ходить я начала только через две недели.”

 

О Москве и о славе эта прирожденная фотомодель стала мечтать еще в детстве. В первом классе, после поездки в столицу с папой, когда её сверстники хотели стать космонавтами, моряками, врачами, Ксюша заявила, что когда вырастет намерена ехать в Москву, чтобы ее обязательно показали по телевидению, а фото разместили в газете.

 

“С 12 лет я бегала в Дом Быта, в ателье, фотографироваться. – рассказывает Ксюша, – Фотограф тренировался на мне, а я получала бесплатные снимки и потом посылала их в районную газету на разные конкурсы. На этих конкурсах я всегда получала либо первое место, либо Приз Читателей. Потом мои фото стали побеждать и в столице. В 1995 году на конкурсе «Мисс Московский комсомолец» я выиграла «Приз зрительских симпатий» и целую 1000 долларов! Меня заметили организаторы и я была приглашена в жюри…

 

Пришлось, несмотря на сопротивление домашних, ехать в Москву. Там я устроилась в казино и работала крупье. Но продолжала посылать фотографии в прессу, за одну из них очень яркую и заметную меня завистливо уволили с первой работы… Но я не расстроилась и снова пошла на конкурсы! Участвовала в модных показах, была актрисой шоу-программ, снималась в рекламе…”

 

Любовь к фотографии привела Ксюшу и в первый русский журнал для мужчин «Андрей», где на несколько лет она стала не только ведущей моделью, но и организатором съемок, соратником и девушкой главного редактора.

 

 

НЕ СЛУЧАЙНЫЙ ПСЕВДОНИМ

Интересно, но до сегодняшнего дня в редакцию журнала приходят десятки писем читателей, в которых они признаются, что Ксюша не выходит из их памяти, просят прислать автограф любимой модели, рассказать о её судьбе…

 

Я уже рассказывал на страницах этой книги о формировании своего вкуса – фотографического и мужского, о его совпадениях со вкусами огромной страны. Теперь остановлюсь на этой теме подробней.

 

Ксюха Алёхина, хотя и без упоминания имени, впервые появляется в главе «Леопардовое пальто», где я рассказываю о своем знакомстве с Владимиром Высоцким и Мариной Влади в московском Зоопарке.

 

Напомню вкратце и с парой новых подробностей:

 

Мне было тогда пять лет, я только осваивал мир вокруг и поэтому яркий образ Марины, прилетевший из другого, невероятного для СССР мира, навсегда встроился в мое сексуальное подсознание…

Этот ветер открывал мне, смотрящему чуть снизу, её круглые загорелые коленки, доносил до ноздрей запах парижских духов, делал летящими её светлые локоны на фоне кувыркающихся в воздухе осенних листьев…

 

Конечно, фирменных блондинок можно было увидеть в кино – где-нибудь в любимом мальчишками фильме «Фантомас»… Но, в отличие от Милен Демонжо, игравшей там журналистку Элен, гонявшуюся за преступником на экране, французскую звезду из Зоопарка я рассмотрел, ощутил, прикоснулся, вдохнул вживую.

 

Под трели попугаев и рыки тигров, доносящихся из вольеров вокруг.

 

И самое главное – Марина Влади, хоть и пропущенная эмиграцией сквозь французский фильтр, все равно несла в себе внешние черты русской женщины, нашей бабы, на которые откликалась моя генетика.

 

Широкое славянское лицо с круглыми скулками, ласковые уголки глаз, сладкие как топленое молоко губы…

 

Она была одета в немыслимое для советской страны леопардовое пальто, развевающееся на ветру. Этот ветер открывал мне, пятилетнему и поэтому смотрящему чуть снизу, её круглые загорелые коленки, доносил до ноздрей запах парижских духов, делал летящими и такими романтическими её светлые локоны, на фоне кувыркающихся в воздухе желтых и красных осенних листьев…

 

Как я уже писал, черты этой красавицы из Зоопарка, потом часто проявлялись в разных моделях журнала, и что с одной из таких девушек, с коленками и скулками Марины Влади, а ещё с необычной грудью и длинной косой, я даже рванул в Швейцарию в гости к автору романа «Лолита» Владимиру Набокову.

 

Вот тут-то пора рассказать о Ксюше, которой я не случайно, а именно в честь наших с ней отношений дал журнальный псевдоним «Алёхина».

 

1998 год. Ксюша Алёхина и Алексей Вейцлер дают интервью немецкому телеканалу RTL

 

 

 

ЭВОЛЮЦИЯ ВКУСА

Как мы познакомились? О, это было экзотично… Но сначала ещё немного о развитии моего представления о женской красоте, ведь это имеет прямое отношение к Ксюхе Алёхиной.

 

Знакомство с Влади произошло осенью 1968, Алёхина появилась в 1997…

За эти годы мой вкус эволюционировал.

 

Взросление моего поколения проходило всё в том же, жестко относящемся к эротике Советском Союзе. Из фильмов безжалостно вырезали любые сексуальные сцены, голых женщин, даже откровенные поцелуи…

 

 Запреты и страх загоняли сексуальность внутрь, она превращалась в мечты и фантазии, которые у творческих людей граничили с фантастикой

Но через железный занавес и под тоталитарным гнётом в семидесятые годы мы всё равно чувствовали разлитую по всему миру атмосферу свободной любви… Психология детей цветов рвалась к нам через магнитофонную и поэтому свободную музыку, через недорезанные моменты кино, через моду с её мини юбками, обтягивающими попами и талиями, вольными прическами и красочным макияжем.

 

Запреты наращивали внутреннею партизанскую сексуальность общества и это напряжение тоже сыграло роль в крушении СССР…

 

Сильным ударом по нашему поколению стал СПИД – неизведанная и пугающая болезнь, весть о которой задушила великую вседозволенность семидесятых.

 

Запреты и страх загоняли сексуальность внутрь, она превращалась в мечты и фантазии, которые у творческих людей граничили с фантастикой. Мне нравилось мечтать о женщинах со слегка гипертрофированными фигурами – нереальными, скорее похожими на эротические рисунки. С очень тонкими талиями, сверх круглыми ягодицами и грудями…

 

Надо сказать, этот аспект моего вкуса, сформированный фантазией, отразившись потом в журнале «Андрей», сделал его популярней – оказалось, что большинству мужчин нашей страны нравятся женщины с укрупненными формами.

 

Ох, эти ранние впечатления, эти фрейдисткие капканы, в которые мы все попадаем! Как-то я рассказал о детской встрече с Мариной Влади автору песни космонавтов, помните:

 

Заправлены в планшеты
Космические карты,
И штурман уточняет
В последний раз маршрут.
Давайте-ка, ребята,
Закурим перед стартом:
У нас еще в запасе
Четырнадцать минут!

Я верю, друзья,
Караваны ракет
Помчат нас вперёд –
От звезды до звезды.
На пыльных тропинках
Далёких планет
Останутся наши следы!…

 

Кроме этой песни он, Владимир Войнович – написал ещё один народный бестселлер – роман о солдате Иване Чонкине.

 

– Ты знаешь, а ведь эти впечатления примерно в 4-7 лет закладывают мальчишкам отношение и угол зрения на дам на всю жизнь, – сказал мне Войнович, – это секреты психоанализа! На этом наука держится… А ведь у меня тоже были потрясения в детстве.

 

Войнович стал вспоминать и так воодушевился, что написал специально для журнала «Андрей» серию рассказов «Жизнь и переживания Вовы В.»

 

К финалу Советского Союза в моем вкусе прибавились новые оттенки…

 

К русским истокам, пропущенным через фильтр французского шика Марины Влади, к фетишу леопардового пальто и подобной сногсшибательной женской одежды, к фантастическим образам, нарисованным воображением под прессом тоталитарных запретов, прибавилась театрализованность.

 

Там синими зимними вечерами по пути через режимные патрули, я часто видел бесшумно летящий с неба заповедный древнерусский снегопад…

Ведь, в 1987 году я закончил Театральный Институт им. Б.В. Щукина, легендарную «Щуку» – прибежище легкомысленной Школы Представления с её маскарадами, песнями, танцами, «Турандот» и Евгением Рубеновичем Симоновым, главным режиссером театра Вахтангова и художественным руководителем моего курса.

 

Я был одним из любимых учеников Симонова, а он с щукинской лёгкостью превратил мою идею спектакля о Франсуа Вийоне в свой, никак не связанный со мной триумф. На что я, с той же щукинской лёгкостью, ничуть не обиделся!

 

На фото: Евгений Рубенович Симонов в 1987 году со студентами своего курса Олегом Уткиным, Верой Трофимовой, Никитой Джигурдой и Алексеем Вейцлером, загримированными для одного из выпускных спектаклей

 

Если прибавить к этому то, что в начале восьмидесятых я поработал артистом Большого Театра СССР, то театрализация вообще выходит главной особенностью моего художественного вкуса и метода.

 

Там в Большом я посмотрел в темное волшебство зрительного зала со сцены «Спящей красавицы». Вдоволь нахулиганился в «Сивильском Цирюльнике» во время спектаклей на второй сцене театра в Кремлёвском Дворце Съездов.

 

Там синими зимними вечерами по пути через режимные патрули, я часто видел бесшумно летящий с неба заповедный древнерусский снегопад…

 

А летом, между репетициями, я обычно бегал по Тверской в джинсах, заправленных в казённые красные сапоги-казаки c загнутыми носами из оперы «Царская Невеста», записывая в свой блокнот телефоны московских красоток…

Это был поиск идеала!

 

И ещё в театральном лифте или артистическом буфете, имевшем странное название «Левашовка», я ласково беседовал с Майей Плисецкой, занимался держась с ней за одну палку на классе у Мессерера и прямо из окна, рядом с верхним репетиционным залом выходил на козырек той самой крыши, где мчит над Москвой Аполлон на квадриге, запряженной бронзовыми конями…

Я даже написал тогда об этом стихи:

 

Над Большим – Аполлон, зелёный и рослый,

В колеснице. Царит. Возвышается над.

Но в театре оконце есть, так что просто

Увидеть его обкарябанный зад.

Может быть в этом ответ…

На сцене блуждают балетные сны,

В бархате, в золоте даже клозет,

А надо всем – Аполлон со спины.

 

Театр, придавленный Аполлоном,

Улёгся на площади перед фонтаном,

Он стар, много лет желтоватым колоннам.

И окнам старым, и старым ранам…

 

Невесело зубы-колонны скалит.

Какие протезы слепили дантисты!

Театр задрожал, в нём опять скандалят

Из-за гастролей в Париж артисты…

 

Вы не поверите, но эти строки, в которых не скрыть мою любовь к Маяковскому, я успел прочитать последней любви поэта Веронике Полонской…

 

Отдавая должное впечатлениям той поры и в память о своем знакомстве с Майей Плисецкой, я стал инициатором установки памятника великой балерине в Москве. Пришлось долго, и сначала безуспешно, направлять письма в Мосгордуму, привлекать прессу и общественность, создать петицию, которую подписали 62633 человека.

Но это было уже в 2015 году, когда я понимал цену жизни и смерти, невозвратимости уходящих друзей.

 

А тогда, в 1982, я только взбирался наверх, чтобы потом мчаться по опасной трассе, безрассудно и весело, как ребёнок на горных лыжах… Мне хотелось, чтоб всё крутилось вихрем!

 

В строчках про Аполлона можно различить эпатаж, ноты бунта – отзвуки будущего слома системы.

 

Всё это в те годы проявилось и в моем восприятии женской красоты…

 

Жажда безрассудства, экспромта, шокирующей выходки, противопоставленной устоям общества… Словом, секс-революция!

 

Надвигающийся рокот бури поддержала и профессия журналиста, автора статей и фотографий, которую я выбрал себе в середине восьмидесятых.

 

Без фрондёрской смелости был бы не возможен репортаж в одиночку из Лондона – первой заграницы, увиденной мной. Репортаж, за который я был удостоен звания «Лучший журналист года» в издательстве «Молодая гвардия», где работал в журналах «Студенческий меридиан» и «Ровесник»…

 

Без этого куража не было бы беготни на перегонки по заснеженному «Парку Горького» с Арнольдом Шварценеггером, на дорогой пиджак которого я безаппеляционно на скотч прилепил логотип своего издания…

 

 

Без этой революционности, в которую я въехал, не сознавая опасности, было бы невозможно создание первого русского журнала для мужчин…

 

С его шокировавшими постсоветское общество съемками.

 

Марку «Андрей» пытались вырвать из рук бывшие агенты спецслужб, фашисты, иностранцы, бандитские группировки… Угрожали пистолетами, ломились в двери, похищали машины, подсылали бабёнок-оборотней…

Такими, как одетая только в каску и оружие женщина-сержант или фотосессия среди бела дня и толпы прохожих со студентками топлес, сидящими на коленях статуи Ломоносова в центре Москвы…

 

Или идея и организация съемки американской стриптизерши из клуба «Dolls» на Красной площади с моделью ракеты «Восток» в руках, рядом со статистом в советском космическом скафандре…

 

Потом была экспедиция редакции на Ямайку, где журнальную звезду Соню Белкину чуть не съели аллигаторы, а я едва не попал в руки шаманов вуду и зомбированных, объевшихся белого порошка каннибалов, снимая репортаж из подпольной стриптиз-виллы в джунглях…

 

Команда журнала «Андрей» на Ямайке: Игорь Дробышев, Соня Белкина, Алексей Вейцлер и проводник Джекки «Монтегоман»

 

Хотя в то время в Москве встречались не меньшие опасности и приключения. У меня пытались вырвать из рук марку «Андрей» бывшие агенты спецслужб, фашисты, иностранцы, бандитские группировки… Угрожали пистолетами, ломились в двери, похищали машины, подсылали бабёнок-оборотней… Ведь это были уже девяностые – стреляющие и танцующие годы перемен.

 

В самом начале этого легендарного десятилетия я уже держал в руках первый номер, созданного мной мужского журнала, в 1992 вместе с «Мосфильмом» воплотил кино-проект «Андрей-видео», с условно голой Аллегровой (её дублировала модель Лиза Данилова), летающими автомобилями, с приехавшим к нам в гости Тинто Брассом и с оператором-постановщиком фильма «Ирония судьбы» Владимиром Нахабцевым за камерой…

 

В 1993 обложка «Андрея» была размещена в «Комсомольской правде». И не просто на первой странице, а наверху, там где справа от названия главного молодежного издания СССР выставлен ряд боевых и революционных орденов. Это поражало больше, чем сюжет о нас на международном телеканале «Плейбой» или статья в «Тайм», ведь еще пару лет назад все кто делал со мной журнал были советскими людьми и эта газета была для нас чем-то политическим и глобальным, зашитым в подсознание…

 

 

Фотографией на первой странице «Комсомолки» Родина оценила мой тогдашний смелый вояж в логово идеологического противника – в США, в Нью-Йорк…И это тоже было эпатажем!

 

Я ездил туда, чтобы осуществить вендетту за все репортажи западных журналов про наших девчонок, которые обычно однообразно назывались перепевками названия бондовского фильма «From Russia with Love» и вызывали во мне патриотическую ревность.

 

В рамках ответа на западный вызов, материал в «Андрее» был назван «From States with Love». В этой съемке участвовала танцовщица Лиса Костелло, завербованная мной на Бродвее.

 

“Американка снялась за рубли для русского мужского журнала!” – подхватили за мной, за «Андреем», за «Комсомольской правдой» множество изданий и телеканалов.

 

Несмотря на эти прорывы и достижения, на целую плеяду потрясающих подружек и моделей, мое отношение к Женщине хоть и обогатившиеся новыми гранями, все равно оставалось романтическим и волшебным…

 

Это волшебство я испытал в полной мере, когда познакомился с Ксюшей.

 

 

ПЕСЕЦ, ИНВАЛИДНАЯ КОЛЯСКА И ДРЕВНЕРУССКИЙ СНЕГ

Мы начинали тогда работу над новым выпуском «Андрей-видео» и проводили интервью с моделями в большом промышленном помещении. Ксюша была подружкой одной из этих девушек и зашла за ней в конце съемки.

 

Название нашего будущего выпуска было эпатажным – «Глупые и Сексуальные».

 

Девиз нового видео гласил: «Мужчины хотят глупых женщин. Зная это, самые умные женщины притворяются глупыми. Для того, чтобы быть сексуальнее.»

 

Кстати, этот провокационный парадокс в девизе привел журнал на десятки ток-шоу, где аудитория просто кипела и схлёстывалась в непримиримых спорах…

 

Ведущей программы я назначил хулиганку Соню Белкину, только что вернувшуюся со мной с Ямайки.

 

Знать бы мне тогда, что всего через полгода Соня ограбит коммерческий банк на несколько миллионов долларов и скроется от интерпола, за что получит в документальных расследованиях последующих лет позывной «Мата Хари Перестройки»…

 

Иногда мне очень не хватает в редакционной работе её энергии и имиджа, в котором было что-то от задушенной в германской тюрьме левацской террористки Ульрики Майнхоф из Фракции Красной Армии семидесятых и итальянской актрисы Моники Вити, с её так любимыми режиссером Антониони миндалевидными очами…

 

Белкина к моменту начала работы над новым видеофильмом успела задать отвязный стиль публичных обнажений на улице.

 

Они с моделью Оксаной Шаховой, на глазах у потрясённых жителей спального района, азартно высовывали свои голые тела из люка нашего лимузина во время презентации журнала «Андрей» в Чертаново.

 

Скоро все эти акции померкнут по сравнению с тем размахом, которого добьется в наших эротических провокациях Ксюха Алёхина.

 

Мы познакомились и почувствовали, что нам не хочется расставаться.

 

В ней соединилось все. И черты Марины Влади, будто вернувшиеся в родную народную стать и естественный бюст шестого размера из моих тоталитарных фантазий…

 

– Ты знаешь, когда я только приехала в Москву, меня очень многие действительно сравнивали с Мариной Влади! – улыбается Ксюша, прочитав эти строки. – Я тогда ещё не знала кто это, но по выражению их лиц было понятно, что это крутой комплимент!

 

Она была смелой и веселой. И сразу же согласилась принять участие в съемках… Ведь это было с моей стороны приглашением на свидание.

 

Её внешность катализировала большую фантастику моего творчества и решено было сразу начать с козырей!

 

Так она и шагла от бедра, постепенно раздеваясь, среди шарахающихся прохожих, присвистывающих солдат, улыбающихся милиционеров, долго глядящих вслед домохозяек… По Тверской, Арбату, Маяковке

 

В какой-то телепередаче я услышал, что фильм «Терминатор» из за ограниченности бюджета и для плавности изображения снимали, перевозя оператора в инвалидном кресле.

 

Вместе с Соней Белкиной, мы объехали несколько больниц, в одной из которых нам дали требующееся средство передвижения…

 

Я запланировал длинным планом снять Ксюшу, идущую по центральным улицам столицы и постепенно раздевающуюся при этом. У нас не было заранее намеченного маршрута, мы решили идти по наитию.

… Героиня съёмки должна была включиться в этот экспромт.

 

Когда она появилась и села попудрить носик в машине сониного друга, я не мог отвести от неё глаз. К тому же, и это было невероятно, на съемку она принесла маленькую нарядную шубку, обшитую белым песцом, которая напомнила мне леопардовую экзотику моего детства…

 

Так мы и гуляли по Москве – Соня и несколько ассистентов везли меня спиной вперед в инвалидном кресле, а я снимал Ксюшу, идущую от бедра, в распахнутой мини-шубке с роскошной обнаженной грудью, с длинными стройными ногами, накаченным прессом, на гигантских шпильках, с необычными, летящими по ветру, русалочьими волосами…

 

И все это среди шарахающихся прохожих, присвистывающих солдат, улыбающихся милиционеров, долго глядящих вслед домохозяек. Так мы прошли Тверскую и Арбат, помаршировали у мавзолея Ленина, потанцевали на Маяковке… Это была свобода и любовь девяностых.

 

А когда на следующий день Ксюша переезжала ко мне, с неба над московской новостройкой падал тот самый древнерусский снег, который я видел только в заповедной кремлевской ночи.

 

Потом все закрутилось. Полетело ускоряющимся мультфильмом ярких событий.

 

В этот период псевдоним Алёхина почти полностью совпадал с личностью Ксюши.

 

Казалось, мгновение – и она приглашённая звезда шоу «Про это» на НТВ, ещё секунда и она участвует в модном показе на подиуме клуба «Титаник», ещё миг и мы с ней встречаемся с группой «Роллинг Стоунз» в день их концерта в Москве…

 

…А вот мы гуляем по пляжу во французских Каннах, и тут же Швейцария, где две красных «Феррари» сталкиваются, заглядевшись в её декольте…

 

Не успеешь моргнуть глазом – Ксюша уже купается топлес в центральном городском бассейне Монако, вводя законопослушных и бессильных перед её красотой монегасков* в ступор…

*Монегаски (фр. Monegasque) – подданные Княжества Монако, по данным переписи их около 40 тысяч человек

 

Общественный городской бассейн Монако – хорошее место для дневных купаний топлес!

 

Нет, надо на чем-то остановится! Что-то вспомнить подробней…

 

Стоп! Вот шоу, где Ксюша выступает в костюме советского милиционера. Полосатый жезл регулировщика крутится, как крылья мельницы Moulen Rouge, золотой герб на фуражке отражает лучи прожекторов…

 

 

БРИГАДА, «ЭНДЖЕЛА» И ЧАК НОРРИС

Я сидел на мягком диване московского клуба «Доллс», в окружении персонажей, будто сошедших с экрана фильмов «Крестный отец» или «Однажды в Америке».

 

На сцене в мигающем цветном свете крутила милицейским жезлом прима клуба – «Энджела», амурская красавица с буйными формами и локонами до щиколоток. Она же – наша девушка с обложки Ксюха Алёхина.

 

 После ее танца Чак подозвал директора и попросил, «чтобы роскошная красотка-милиционер потанцевала с техасским рейнджером»

В «Доллсе» появлялись не только криминальные герои, это было модное место, куда подкатывали олигархи, звезды кино и эстрады, где мы шутили над обидчивым телеведущим Димой Дибровым и общались с моим давним приятелем – каскадером Александром Иншаковым, подмечавшим среди посетителей прототипы своей будущей «Бригады»…

 

Вы помните, что сюжет этого культового фильма начинается как раз около клуба «Доллс»?

 

Фуражка взлетела вверх, волосы закрутились в воздухе танцующей волной. Я заглянул за кулисы, что бы поздравить Ксюшу с отличным выступлением…

 

«Йосик требует всех на сцену, – раздался из коридора крик менеджера, – в зале Чак Норрис!».

 

Йосиком называли грозного директора заведения, Иосифа Гольцера, который через год после описываемых событий был убит киллером на пороге своего клуба: выстрел с крыши напротив – пуля в висок…

 

Девочки побежали на сцену, я вернулся в зал. В то время Чак Норрис, американский актер-каратист, часто бывал в Москве в связи с открытием собственного казино «Беверли Хиллс» на Красной Пресне, совсем рядом с «Доллсом».

 

Танцовщицы сделали парад-алле, а потом стали выступать по очереди.

 

Конечно, «Энджелу» попросили повторить свой забойный милицейский номер. Она была лучшая в клубной шоу-программе.

 

После ее танца Чак подозвал директора и попросил, «чтобы роскошная красотка-милиционер потанцевала с техасским рейнджером».

 

Как же мне было приятно, когда моя лихая подруга подошла к американцу и, не смотря на вытянувшиеся лица менеджеров, сказала ему, что танцевать сегодня не станет, так как в зале находится ее любимый.

 

Норрис удивился и захотел познакомиться с парнем, ради которого отказали крутому Уокеру. Я подошёл. Он был маленьким и яростно рыжим. Со стальным рукопожатием. Мы сели рядом.

 

Смотрели на девичьи изгибы и шпагаты.

 

Он написал на листочке бумаги приветствие для читателей журнала «Андрей».

 

Я спросил его мнение о фильме «Леон» Люка Бессона, который мы недавно по видеомагнитофону смотрели с Ксюшей. Она была так растрогана сюжетом, что вытирала слёзы рукавом вечернего платья…

 

Чак стал скучным, а потом пожал плечами и бросил сквозь зубы: «Френч фэнтези».

 

Что еще мог сказать партнер Брюса Ли, многосерийный техасец об иностранном фильме, снятом в его стране, в жанре близком тому, в которой работал он сам…

 

Для меня же французские фантазии всегда были ближе «Правосудия по-техасски» или какой-нибудь «Техасской резни бензопилой»: может быть, поэтому я не стал прототипом героев «Бригады». Да и Ксюша в отличие от Сони Белкиной не исчезла из моей жизни, скрываясь от интерпола…

 

Мы расстались иначе…

 

Но сначала еще несколько ярких эпизодов, о которых я уже писал, но с другими подробностями и под другим углом...

 

 

ЛОЛИТА В ГОСТЯХ У НАБОКОВА

Эрик Клэптон сложно играл на гитаре прямо передо мной.

Небольшой зал, осененный его присутствием, весь обратился в благоговейный слух. Ксюша сидящая в VIP ряду справа от меня одетая в черное платье от Тьерри Мюглера с открытыми плечами и спиной, с высоченной прической и приклеенными ресницами даже закрыла глаза от прекрасной музыки.

 

Это был Джазовый фестиваль в Монтрё – швейцарском городке на озере, известном написанной на его берегу рокерами Deep Parple песней «Дым над водой», альбомом группы Smokie с хитом «О, Кэрол!», статуей Фредди Меркьюри и старинным отелем «Монтрё Палас»(«Montreux-Palace»), где в номере люкс, словно в собственной квартире до самой смерти жил писатель Владимир Набоков.

 

Отель «Монтрё Палас» и установленный рядом с ним памятник Владимиру Набокову. Его установили к 100-летию писателя в 1999 году.

 

…Эрик играл, а мне было не спокойно. Я шарил по карманам своего смокинга, подсаженный на измену навязчивой и ужасной мыслью о том, что потерял обратный билет и паспорт…

 

Мне было неудобно, когда я заметил, что отвлекаю гитариста от перебирания струн своей суетой, но все равно полез под кресло проверять не завалились ли документы туда…

 

Из за глупого волнения, я не помню ничего из произведений исполненных автором, только его строгий, осуждающий взгляд со сцены. Он и теперь смотрит на меня так со всех своих дисков!

 

Билеты с паспортом нашлись в гостиничном номере, лежащие на полу между серебряным ведерком для шампанского и огромной кроватью со сброшенным на пол шелковым покрывалом…

 Он рассказал мне, как зашел в туалет вслед за Стингом и повышал цену на тысячу, и на тысячу, и на тысячу вверх, пока, прижатый к писсуару, Стинг не сломался

Я сменил душный смокинг на майку с играющими на музыкальных инструментах котами – символом джазового фестиваля и вернулся вниз, на музыкальную площадку у озера, туда, где между украшенными световыми гирляндами деревьями публика наслаждалась коктейлями.

 

Ксюша оживленно разговаривала с румяным и явно русским мужчиной в сером костюме, подойдя я услышал:

 

– Мы в посольстве с трудом урвали пару билетов на этот фестиваль, но наши места в самом конце зала, там ничего не видно и не слышно… А я ведь всю жизнь мечтал побывать на концерте Клэптона! Конечно, те кто живет в «Монтрё Палас» – он кивнул на подъезд в стиле модерн откуда я вышел, – могут себе позволить покупать билеты за тысячи долларов… Нас то в этот элитарный отель даже на порог не пускают!

 

Мы с Ксюшей переглянулись, ведь уже неделю «Монтрё Палас» был нашим восхитительным любовным гнёздышком. Мы заказывали подносы с едой в номер, ели бифштексы с кровью, пирожные с громадной клубникой, сырные ассорти… Купались в бассейне и посещали SPA… Бродили по коридорам ночами, фотографировались на фоне полотен современных живописцев, развешанных на стенах… Особенно Ксюхе Алёхиной нравилась большая картина с красной сексуальной розой.

 

Запоздалые постояльцы отеля «Монтрё Палас» очень удивлялись, встречая нас с Ксюшей в коридорах, когда мы фотографировались около картин.

 

Именно в память о той картине, пришедшая в студию через 27 лет, модель одела большую красную розу на своё платье…

 

А там, около женевского озера ей пришлось соврать, что бы не обидеть российского дипломата в лучших чувствах.

 

– Мы приехали из кемпинга в горах. – выдавила она из себя, – молодежный туризм по линии творческого обмена…

 

 

Дипломат что то еще хотел сказать, но мы скрылись в благоухающих зарослях цветущих кустарников…

 

Там отсмеявшись, я вспомнил историю о том как мой приятель, хозяин мебельного магазина «Три Кита», продюсировавший после Стаса Намина группу «Парк Горького», в Калифорнии покупал себе билет на частную вечеринку группы «Роллинг Стоунз», где была жесточайшая охрана.

Он рассказал мне, как зашел в туалет вслед за Стингом и повышал цену на тысячу, и на тысячу, и на тысячу вверх, пока, прижатый к писсуару, Стинг не сломался и не продал ему свой пригласительный.

 

– Вот тебе, Ксюша, история про тысячи долларов за билеты! – сказал я назидательно и мы поехали на лимузине в ресторан у воды, где нам устроили полуночную церемонию дегустации старинного вина, с нюханьем пробок и чтением тайных знаков на этикетках. Потом, в сопровождении индивидуального оркестра скрипачей, долго разделывали на наших глазах эксклюзивно приготовленную рыбу… Самым яркой сценой в этом спектакле была подача счета в конце. Его не дрогнув оплатила Ксюша из своих гонораров за милицейские танцы… Но!

Вы спросите, как мы попали в этот отель для миллионеров и в VIP ряд на концерте джаз фестиваля?

 

Об этом в другой главе, где будет мой разговор с основателем журнала «HASTLER» Ларри Флинтом, татуировка корабля на груди, язык викингов, концерт шведских марионеток в московском ресторане «Максим» и дефолт 1998 года…

 

 

А пока мы счастливые и сытые гуляли по ночному берегу женевского озера… Утром, нам предстояло ехать на кладбище в маленький сонный городок Кларанс неподалеку, на могилу сноба, позёра и эпатажника Владимира Набокова, которого мы решили переплюнуть в эпатаже!

 

Жена Набокова Вера, похороненная с ним рядом и до конца жизни державшая мужа железной хваткой, была еврейской эмансиписткой, одевалась в Берлине двадцатых в бунтарском стиле «юнгштурм», с юности мастерски водила автомобиль и оказалась, как ни странно, родственницей первого номера моего журнала.

 

Её девичья фамилия была Слоним. От маленького белорусского городка с таким названием. Как же я удивился, приехав в Москву из Швейцарии и разбирая типографские накладные, когда увидел что первый номер журнала «Андрей» был напечатан на слонимской мелованой бумаге! Это для кого-то забавно, кроме меня?

 

Итак, наутро мы шли по бесшумному гравию с букетом белых роз к Набокову.

 

Думаю, он очень тосковал по России и именно поэтому так храбрился в своем деланном пренебрежении к ней, повторяя, что никогда не вернётся…

 

Пролетела порхая желтая бабочка, Ксюша прижимала куклу к своей удивительной обнаженной груди, стоя рядом с гранитной плитой…

 

Это была девушка присланная Набокову из будущего с его так и не увиденной вновь Родины, из-за далёкой реки Амур, что по-французски значит любовь…

 

Так я сделал автору «Лолиты» подарок, о котором он даже не мог мечтать. После смерти на его могилу пришла повзрослевшая Лолита из уже неведомой ему повзрослевшей России и сфотографировалась рядом с его высеченным на камне именем. Это был нежный дар, достойный хулигана подложившего человечеству бомбу в виде своего, ставшего нарицательным романа.

 

 

БАРОНЕССА, ДЕ БУРБОНЫ И ЩЁЛКАЮЩИЕ КИТАЙЦЫ

Катя Урманчеева вся извелась в самолете на рейсе Москва – Ницца, было заметно, что она хотела привлечь к себе наше внимание…

 

Ведь в её жизни тогда ещё не было мюзикла «Метро» и юного красавчика Алексея Воробьева – проектов куда можно было вложить душу, где можно было снять напряжение от того, кем она внезапно, по счастливой случайности стала.

 

Это трудно даже выговорить, но с недавнего времени, удачно выйдя замуж, она звалась баронессой фон Гечмен-Вальдек, мачехой детей своего мужа, носящих французскую королевскую фамилию Де Бурбон.

 

На этой фотографии, сделанной мной для журнала «Андрей» в 2003 году, Катерина фон Гечмен-Вальдек – уже прошедшая через огонь и лёд богатства и титулов. При нашей первой встрече она была ещё другой.

 

Мы с Ксюхой Алёхиной везли к морю мою маму, для которой – дочери капитана, родившейся в Кронштадте, Ницца и в особенности расположенный рядом город Вильфранш-сюр-Мер всегда были привлекательны, как приметы русской Имперской славы.

 

Ведь там на Средиземном море, рядом с лазурным заливом, некоторое время носившим имя графов Орловых, была когда-то гордость России – военно-морская база Царского Флота…

 

…Катерина и правда была очень красивая в самолёте. Актриса, выпускница московского ГИТИСа, имевшая опыт съемок в кино, она понимала свои выигрышные стороны и лучшие ракурсы. Картинно поворачивалась – то так, то эдак. Посматривала, как будто случайно лазурными глазами, делала ими па – называемое в науке глазной игры термином «в угол-на нос-на тебя», слегка улыбалась хорошенькими зубакми. Не заговорить с ней было просто не возможно…

 

А ей хотелось главного, что не достает нашим людям, на которых обрушилось зарубежное счастье – похвастаться им перед соотечественниками.

 Вспышки отражаются в бриллиантах Катерины фон Гечмен-Вальдек миллионами ледяных огоньков, что немного слепит глаза, но освежает жаркую яркость Лазурки

Ведь в тех кругах, куда она поднялась, не имея ещё спасительных для себя музыкальных постановок в Москве и толп бедных студентов для благодеяний, она никого и ни чем удивить не могла…

 

Там и к драгоценностям, и к замкам, и к дамской красоте все были до аристократической скуки привычны – от маленького Де Бурбона до большого.

 

Поэтому, не мешкая, она пригласила нас к себе в гости в Монте-Карло…

 

И вот мы уже осматриваем коллекцию их эксклюзивных машин в огромном гараже. Муж Эрнст, намного старше, но отлично выглядит, сдержан, спортивен, приветлив, воспитан и покладист. Ему нравится радовать Катю.

 

Катя средь бела дня вышла к нам в вечернем голубом платье со шлейфом и с большой изысканной бижутерией на пальцах и в ушах…

 

– Постой Ксюша, это не бижутерия!

Наши глаза открываются шире.

– Да, да – это настоящие камни… Там же миллионы в каждой серьге, – шепчу я Ксюше.

 

Только моя благородная мама, не замечая блеска золота, легко и не принужденно беседует с Катиным мужем.

 

– Давайте покатаемся! – предлагает Катерина фон Гечмен-Вальдек – выбирайте машинки, какие понравятся.

 

В результате, мы выезжаем кружить по Монте-Карло на коллекционном белом кабриолете «Mercedes-Benz» пятидесятых годов.

В нём меня и Ксюшу, везет Катерина.

 

И на совершенно игрушечном, с иголочки, открытом «Ягуаре» шестидесятых, где с пассажирского места машет рукой моя радостная мама, а за рулем элегантно улыбается барон Эрнст.

 

Мы медленно едем мимо пальм, мимо отеля де Пари и казино Монте-Карло…

 

Вокруг, в то счастливое время, ещё нет уродливых небоскребов а ля Дубай, которые сын актрисы Хичкока Грейс Келли, принц Альберт понатыкал сегодня на каждом квадратном метре земли своего драгоценного княжества.

 

Во время этой поездки с бароном и баронессой мы чувствуем себя звездами первой величины, потому что со всех сторон, блестя вспышками нас щелкают и щелкают сотни туристических фотокамер. Эти вспышки отражаются в бриллиантах Катерины фон Гечмен-Вальдек миллионами ледяных огоньков, что немного слепит глаза, но освежает жаркую яркость Лазурки.

 

Вокруг почему-то в основном китайские и японские лица. Они радостно улыбаются нам, что то кричат на своем языке… Выбегают из кафе де Пари, спеша сфотографировать нас.

 

До сих пор жалею, что не сговорился с кем-то из них заранее, чтобы получить фотографию на память…

 

 

СИЦИЛИЙСКИЙ ВЗГЛЯД

Чичо Де Лука остановил свой грузовик на обочине и вылез из кабины. Не зря Джузеппе Руссо по кличке «Чентанни» («Сто лет») высвистал его из придорожной закусочной, Чичо едва не подавился рисовым шариком, когда увидел безумные глаза друга.

 

– Скорей, обжора! – крикнул тот через открытое окно, не слезая со своего тарахтящего скутера Vespa, – на трассе такое!

Эта красавица легко переплёвывала его любимую кинозвезду Серену Гранди! А ноги! Стройные, как у Лауры Антонелли, в чёрных чулках, с бесстыдно мелькающими холёными ляжками…

И потом скороговоркой что-то малопонятное, где различить можно было только повторяющийся выкрик “che bocce zucche”, что на жаргоне означало «сиськи»…

 

Не смотря на то, что в Сан-Вито-Ло-Капо уже ждали его фургончик, Чичо поддался любопытству и вот теперь на трассе Палермо-Траппани, вглядывался в невероятное…

 

Рядом останавливались ещё грузовики и машины, водители в комбинезонах, растянутых рабочих майках, засаленных куртках медленно, как сомнамбулы собирались в толпу, не отрывая взглядов от удивительно красивой длинноволосой девушки.

 

Прямо на шоссе, рядом с поворотом на Терразини со спущенным с плечей персиковым платьем, она пританцовывая, обнажала свои огромные сочные груди, светящиеся в лучах солнца, как божье чудо.

 

– Святая Лючия… – прошептал Чичо, ему доводилось видеть такую большую грудь только в кино или на игральных картах, которыми они с Мауро Неро играли в народный покер на деньги под навесом рыбного рынка в Катанье… Эта красавица легко переплёвывала его любимую кинозвезду Серену Гранди! А ноги! Стройные, как у Лауры Антонелли, в чёрных чулках, с бесстыдно мелькающими холёными ляжками… Чичо даже покраснел от стеснения.

 

По всем приметам это были иностранцы… Какой-то длинноволосый парень в шортах вился вокруг девушки, беспрерывно делая её снимки на большой профессиональный фотоаппарат, за его спиной на стреме стояли бородатый мужик с рюкзаком и рыжий парень в кепке, дама средних лет в ярком полупальто поворачивала в руках большой круг из зеркальной фольги, которым она бросала солнечные блики на сладкое тело красотки.

 

Вокруг на мопедах кружили несколько молодых парней, похожих на тех бездельников, что по вечерам слушают музыку на пляже. Фотограф знаками приглашал их в кадр и они сужали круги, скрывая смущение за лихими улыбками…

 

Полиция не заставила себя ждать. Зелёная патрульная машина из Терразини, пыля, подъехала и остановилась поодаль, из неё вылезли братья Пиранделло, два оболтуса – подручные местного комиссара-пропойцы. Они потоптались около своей машины, но видимо побоялись подходить к иностранцам. Штрафовать и писать свои доносы на честных мужиков они не боятся, а тут натурально обделались. Кто ещё, кроме таких идиотов пойдет работать в участок!

 

Полицейские уехали, а уличная съемка продолжалась. Вокруг, хоронясь за пригорками, кустиками и камнями собралось уже много зрителей, они держались на почтительном расстоянии и молча смотрели, стараясь сохранить в памяти каждое мгновение…

 

Грудастая красавица села верхом на мопед одного из молодых бездельников…

 

Изящным движением, от которого закружилась голова, она сняла свои черные чулки, отбросила длинное платье назад. Её гладкие ноги обутые в туфли на прозрачных платформах были теперь полностью оголены.

 

Они сладострастно сжали кожаное седло и вновь разошлись в стороны…

 

На фоне лиловой горы и бездонного неба, такая картина вызывала мистическое благоговение!

 

Но этот замерший в сердцах зрителей миг испоганили проклятые легавые! Скорее всего, братья Пиранделло доехали до своей конторы и комиссар стуканул в Центр…

 

Как всегда с помпой, на огромной скорости, в мигающем пронзительными огнями гоночном авто, под вой сирены, и скрежет зубов всех настоящих сицилийцев примчалась «кавалерия» из Палермо.

 

Накаченные американскими деньгами и технологиями, нужные США, как средство искоренения собственной «коза ностры», одетые в немыслимые опереточные костюмы с галунами, пряжками, лампасами, самодовольные и жестокие – они были особенно ненавидимы Чичо, чей отец, активный участник банды Дона Чезаре Меченого, когда-то пал от рук таких, как они в горной перестрелке….

 

Чуть не сбив дорожный указатель, с визгом тормозов, расписной автомобиль карабинеров тормознул прямо около фотографа и его модели.

 

Походкой хозяев жизни два напыщенных индюка с короткими автоматами подошли к иностранцам вплотную.

 

Сейчас будут заламывать руки, подумал Чичо.

 

Но время шло, разговор продолжался, фотограф жестикулировал, а девушка, чуть прикрывшая себя персиковым платьем подошла ближе к блюстителям закона и тоже стала участвовать в разговоре…

 

К сожалению, слов не было слышно, но по языку тела и выражению лиц было видно, что напряжённость спадает.

 

Ещё через мгновение Чичо с изумлением заметил как старший офицер улыбнулся и… О, Боже! Снял с себя щегольскую фуражку и дал её красавице в руки!

 

Она небрежно примерила этот пугающий символ власти и вся компания над чем-то дружно и радостно рассмеялась.

 

После этого второй офицер вернулся в машину и вынес оттуда ремень и форменную рубашку карабинера со знаками отличия. Он отстегнул со своей груди герб с изображением молнии, аксельбант, ещё какие-то шевроны и все это передал фотографу!

 

Еще пара слов, жестов и они стали прощаться, сели в свою дьявольскую карету и, протяжно гуднув, умчались назад в сторону столицы острова.

 

Обескураженные водители грузовиков, мотороллеров и легковушек остались, словно пораженные громом. Они-то на своих шкурах знали, что значит встреча с карабинерами.

 

Между тем, фотограф и модель, которая снова обнажила грудь, сделали еще несколько снимков, а потом посмотрев на часы, залезли в подъехавший «Фиат» и исчезли, словно мираж наступающих сумерек…

 

Вышеприведённый текст, я написал глазами сицилийца, присутствовавшего на съемке Ксюши, когда мы приехали на Сицилию, делать выпуск «Андрея», посвященный знаменитому острову.

 

 

Карабинеры тогда сказали мне, что если бы мы были из итальянского «Плейбоя», они вынуждены были бы нас арестовать.

 

Но так как мы из Москвы, да ещё с такой красивой русской моделью, они с удовольствием передали нам для съемок части своей формы… Конечно, невероятный случай!

 

Парадоксально, но тут мы попали в яблочко с двух сторон.

 

 

С одной стороны, после этой удивительной съемки, во время каждого моего приезда в Италию, лишь только увидев размещенные в «Андрее» фото, меня радостно приветствуют карабинеры, рассматривая эту художественную акцию, как предмет гордости своих войск.

 

С другой стороны, простые сицилийцы, такие как Чичо Де Лука, чуткие к формальной и понятийной стороне жизни, благодаря этой съемке стали считать меня чуть ли не народным героем.

 

Ведь я сумел, с их точки зрения, унизить представителей всегда не любимой центральной власти, раздев их и лишив атрибутов величия. Причем, я надел эти атрибуты на девицу которая, словно фигу показала этой власти свои голые груди!

 

Когда я вновь приехал на остров с уже напечатанным номером, где была Ксюха Алёхина в костюме карабинера, эти неофициальные сицилийцы закатили для меня огромный пир.

 

На праздник даже специально приехал один важный человек из негласного представительства Сицилии в Чикаго.

 

– Вы отразили сицилийскую душу в своем журнале. – сказал он мне – и в статье про мафию все правильно про нас написали…

 

Подробней об этом разговоре я написал в отдельной главе. Там, кроме всего прочего, я привожу, рассказанную мне очевидцем как на духу, историю вербовки Михаила и Раисы Горбачевых иностранной спецслужбой. Это произошло, по рассказу услышанному мной, в сицилийском туристическом комплексе «Citta del Mare» в 1971 году, когда семья будущего генсека впервые оказалась в капиталистической стране…

 

ПРОЩАЛЬНАЯ СНЕЖИНКА

Все в мире кончается. На самом ярком всполохе закончился и калейдоскоп наших с Ксюшей приключений.

 

Как в книжке про Питера Пена или про Мэри Поппинс, которую всегда немного грустно дочитывать до конца…

 

В какой-то момент реальная Ксюша перестала быть Ксюхой Алёхиной.

Но мы с ней решили, что эта неподражаемая модель будет по-прежнему виртуально жить в мире журнала «Андрей», не стареющая, как Джеймс Бонд.

 

Только иногда, когда я слышу музыку из «Спящей красавицы» или вижу над Кремлем волшебный древнерусский снегопад, мне хочется обернуться и увидеть её рядом.