Чёрная любовница Сталина
Глава первая
Вода, огонь и микрофильм
Работа над этим материалом была начата бывшим агентом Коминтерна Альбрехтом Моликом, погибшим под колесами венского трамвая в 1971 году и более 15 лет назад продолжена одним из создателей легендарной программы “Взгляд”, членом редакционной коллегии нашего журнала Олегом Вакуловским.
После скоропостижной смерти Олега Вакуловского темой занялся автор, желающий сохранить свое инкогнито и два журналиста, направленные нами для сбора информации в Чикаго и в Антарктику.
В целях безопасности имена некоторых источников информации и действующих лиц пришлось поменять или скрыть, для иллюстрации использовать художественные коллажи, не имеющие никакого отношения к реальным участникам событий.
Напоминаем читателям, что редакция не несет никакой ответственности за мнения или информацию, представленную авторами на наших страницах.
По мере классификации и редактирования материалов, предоставленных нам в разное время разными источниками, мы будем сводить их в единый текст и публиковать с продолжением.
ольфганг увидел это ужасное убийство из окна венской Оперы, выходившего на городское кольцо.
В несколько минут девятого, не дождавшись Альбрехта Молика в боковой ложе второго яруса – обычном месте их встречи, он вышел в расписанный фресками холл. Прошел мимо белокурой буфетчицы, расставлявшей бутылки шампанского в преддверии антракта, к большому окну, за которым металась стальная стена ливня. Потоки воды превращали рекламные огни венского центра в искры фейерверка.
Внизу он явственно увидел Альбрехта, торопливо идущего через улицу в сторону Оперы. Он придерживал рукой шляпу и прижимал к себе завернутый в газету сверток.
Два человека, поравнявшиеся с ним на трамвайных путях, вдруг резко схватили его под руки, а подбежавшая рыжеволосая женщина встала на пути и наотмашь ударила по лицу.
Улица была пустынна, только одинокое такси сначала замедлило ход рядом с этой группой, но, видимо почуяв неладное, резко рвануло и умчалось.
Вольфганг увидел приближающийся трамвай, который почему-то не затормозил, а стал набирать скорость.
Рыжеволосая с силой вырвала сверток из рук Молика.
Как в замедленной съемке, запомнились смотрящему последние судорожные попытки жертвы вырваться из рук палачей, тело летящее на рельсы перед колесами трамвая, катящаяся шляпа и страшные судороги раздавленного – в красноватых отблесках реклам на мокром от дождя тротуаре.
А потом сразу же, сначала беззвучной вспышкой и через долю секунды грохотом саданул взрыв, снесший задние окна удаляющегося вагона.
Взрыв подкинул в воздух женскую фигуру и разбросал в стороны ее спутников. Один из них остался лежать навзничь в растекающейся черной луже, а другой прихрамывая метнулся к спутнице и потащил ее, безжизненную, к припаркованной у кафе машине.
В нарастающем визге полицейских сирен, машина сорвалась с места и свернула куда-то в сторону Нашмаркта…
Альбрехт Молик за секунду до конца жизни тоже успел увидеть своего молодого товарища из “Красных бригад”, он узнал его в огромном окне Оперы, изогнувшегося в позе немого, похожего на картину Мунка, ужаса.
“Предатель! На тебе кровь Зигмунда и Эльзы!” – на идише взвизгнула Элен Брейкен-Вульф и ударила Альбрехта, руки держащих его парней были чугунно крепкими.
Они напомнили Молику первые мертвенные объятия гестапо, которые он испытал в 1938 – на следующий день после аншлюса. Элен вцепилась в сверток и со злым гортанным криком потянула его на себя, вырывая из спрятанной в свертке гранаты чеку, в кольцо которой, был предусмотрительно продет палец Альбрехта. Он всегда страховался, потому что после концлагеря уже никогда не мог расслабиться…
“Они никогда не увидят микрофильм!” – счастливо пролетело в его голове трамвайным звоном… мелькнули огни и вся жизнь… нарастающая боль накатилась, мгновенно оборвалась и открыла дверь в темноту.
Там он увидел героя микрофильма, великого советского генералиссимуса Сталина, держащего за руку красивую чернокожую женщину.
Повернув к ней лицо, вождь народов что-то безостановочно говорил.
Аудиозапись этих многочасовых встреч, зафиксированная на другом шпионском носителе, была далеко…
А беззвучные, но такие колоритные кадры, теперь навсегда утраченные, мокрым пеплом лились вместе с ливнем по венскому тротуару…
Вольфганг отпрянул от окна, к которому уже бежали вышедшие в фойе люди, сделал пару шагов до резного золоченого дивана и видимо на несколько минут потерял сознание.
Когда он открыл глаза в голове стоял чёрный туман, звуки множились эхом, а сливающаяся в единое месиво толпа вокруг вызывала тошноту. Он побрел по коридору к лестнице.
Забыв плащ в гардеробе, не заходя домой, он поехал на такси к вокзалу и сел в поезд, идущий в Италию.
… Даже сейчас, рассказывая об этих событиях, произошедших более сорока лет назад, Вольфганг Зегвиц не может сдержать озноб.
Он нервно оглядывается на каждого входящего в итальянское кафе “Zanoni & Zanoni”, где мы беседуем, теребит пальцами с вырванными ногтями край тарелки с нетронутым куском торта “Топфен” и мучительно отдувается.
Вольфганг не зря нервничает.
Всего через час после нашего разговора, не дойдя сотню метров до соседней Шведенплатц, в самом центре благополучной Вены он получит смертельный удар отравленным шилом в сердце…
продолжение следует
